Луч света в темной коммуналке  - Дарья Калинина

– Мое никакое. Только учтите, Армакеев, может, и был вашим родным батюшкой, но человеком он был опасным. Насчет знатности и древности рода ничего не скажу, потому что не знаю. Но вот насчет того, что оставленные вам в наследство ценности были в разное время награблены у разных людей – это точно. Ваш батюшка был никаким не древним князем, а простым разбойником с большой дороги. Князь – это его воровская кличка. И ценности, которые он вам привез, на них кровь многих убитых им людей.

Старуха ему не поверила. Дима это понял по ее тяжелому взгляду.

– Люсинда! За мной! – скомандовала она внучке, отворачиваясь от Димы. – Больше с этим человеком чтобы я тебя не видела. Он нам враг! Не верит в то, что наша кровь самая древняя!

И ушла так быстро, что Дима успел лишь сунуть Люсинде в руку визитку со своим номером телефона.

– Будет какая нужда, позвони, – шепнул он ей. – В ту же минуту примчусь к тебе на помощь!

Люсенька кивнула ему с благодарностью. В глазах у нее стояли слезы.

– Сама не знаю, почему я с ней соглашаюсь, – прошептала девушка в ответ. – Она точно ненормальная, мама меня ни капельки не обманывала. Но мне ее жалко. Все-таки бабушка.

Когда обе женщины – старая и молодая скрылись из виду, Дима ощутил такую пустоту, что даже сам себе удивился. С чего бы вдруг ему так переживать? Ну, увезла полусумасшедшая старуха Люсеньку, так ведь ясно, что это ненадолго. Не может быть, чтобы Люсенька задержалась бы там, куда привезет ее бабка. Так утешал себя Дима, но пустота в груди не желала исчезать.

Чтобы хоть как-то заполнить эту пустоту, срочно требовались новые впечатления. И за ними Дима отправился в полицию. Надо же было поблагодарить Пастухова за помощь в деле с посылкой. Тот встретил Диму чуть ли не с объятиями. Предложил присаживаться.

И не успел Дима опуститься на стул, хлопнул его по плечу и громко воскликнул:

– Кончено дело! Больше ни одну девчонку, ни одного человека эта вампириха уже не убьет!

Дима сразу понял, что речь идет о Мумии, и обрадовался:

– Арестовали?

– Куда там! Лучше! Сама умерла! Не пришлось даже задерживать. Когда мы к ней явились, она уже холодная была.

Дима ощутил смутную тревогу. На его глазах Мумия останавливала и запускала свое сердце. Может, она и в этот раз проделала некий подобный трюк?

Он так Пастухову и сказал, но тот его успокоил:

– Не волнуйся. Мы все проверили. Мертва. Вероятно, она пыталась в очередной раз симулировать приступ или остановку сердца, да перестаралась. Сынок требовал, чтобы тело ему без вскрытия выдали, но тут уж, извините, не тот случай. Так что, несмотря на все свои умения и фокусы, мадам больше уже не очнется. Обвинений против нее набралось предостаточно. Первый свидетель – уволенный из клиники Изумрудова медбрат – дал показания, даже словечка против не пикнул. Второй свидетель, о котором ты говорил, официант горе-шантажист тоже нашелся. Даже искать его не пришлось, сам к нам прибежал. Узнал, кто пытался его убить, начал жаловаться, что старуха Суслиха его вещи сожгла вместе с квартирой. Ну, тут мы ему ничем помочь не смогли, посоветовали к сыну преступницы обратиться. Может, он чем-нибудь погорельцу поможет. Все-таки от рук его мамаши парень пострадал.

– За жадность свою Славка получил, так ему и надо. Нечего было шантажом промышлять. Поделом ему!

– Ну, он-то сам так отнюдь не считает.

– Пусть скажет спасибо, что жив остался.

Другим вот после знакомства с Мумией не так сильно везло.

Чем закончился спор у неудачника шантажиста с Сусликом, узнать Диме не довелось. Но лично он что-то сомневался, чтобы Суслик стал что-то платить Славе. Суслик оказался еще тем типом. Он не только забрал у Димы машину, но и заблокировал карту, выданную Диме на расходы. Без объяснений, без предупреждений, без разговоров. Просто однажды Дима вышел из дома, а машины на том месте, где он ее оставил, не было. В этот же день была заблокирована и карта. Впрочем, Дима ничего другого и не ожидал от этого типа. Спасибо, что хоть с Димы ничего требовать не стал. Мог бы обвинить Диму в смерти своей мамочки да и потребовать с него компенсацию морального ущерба. Наверное, просто в голову такая мысль не пришла.

Зато Алла приятно удивила Диму. Через несколько дней, когда все эмоции немного улеглись, а Дима так и вовсе начал уже забывать эту жутковатую историю, но все сильней тосковал по Люсеньке, ему позвонили из училища, из которого в прошлом году с позором отчислили. Принесли извинения, посетовали, что сразу не разобрались в ситуации, хвалили его, ругали препода.

А потом сказали:

– В общем, мы вас восстановили в правах. С нового учебного года вы можете приступать к занятиям.

Сперва Дима решил, что это чья-то шутка. Но потом позвонила Алла, и все разъяснилось. Позвонила девушка для того, чтобы поблагодарить Диму за помощь.

– У меня все хорошо! – сказала она, и по голосу было слышно, что Алла счастлива. – Так хорошо, что и представить себе нельзя. Мы с Сусликом женимся. Теперь его противной матери нету в живых, помешать нам никто не может. Дядя не против. Свадьба уже через месяц. Аннет будет свидетельницей.

– Поздравляю.

– Тебе спасибо! Без тебя не было бы ни свадьбы, ничего вообще не было бы. И поэтому я хочу в свою очередь тебе помочь. Я знаю, что тебя из театрального исключили за ссору с вредным преподом. Так вот, я уговорила своего Суслика, чтобы он поговорил со своим дядей. Ты же знаешь, кто у него дядя! И так как я теперь невеста, то мне во всем стараются угодить. Юрий Степанович переговорил с кем нужно, и тебя восстановили! Можешь меня не благодарить. Отец всегда меня учил, что за добро надо платить добром, а за зло злом. Ты мне сделал добро, поэтому и я тебе тоже плачу в ответ.

Это была превосходная новость. И случись такое еще неделю назад, Дима бы плясал и прыгал от радости. Вернуться к учебе было его заветной мечтой, в которой он не хотел признаться даже самому себе. Он даже подумывал, а не накопить ли ему деньжонок, да не поехать ли куда-нибудь на обучение за границу. Не свет же клином сошелся на одном их городе. Но денег требовалось очень уж много, это и тормозило. А тут вдруг так легко и просто его мечта исполнилась.

Диме следовало быть на седьмом небе от счастья, но он не мог. Какая-то непонятная тоска, охватившая его в момент отъезда Люсеньки, прочно поселилась в нем и не желала отпускать. Дима пытался отвлечься и так и эдак, но ничего не получалось. Забыть Люсеньку он был не в силах. И с каждым новым наступившим днем эта тоска только росла и ширилась у него в душе, грозя вскоре совсем задавить его.

В квартире наступил покой. Алефтина укатила в Крым. Родственники Ларионовых со всеми тремя детьми укатили к себе домой. Даже к Ларе с Гелей женихи перестали наведываться, да и сами девушки все больше времени проводили вне дома. Видимо, нашли себе кавалеров, как говорится, с углом, у них и пропадали. В квартире стало тихо и спокойно. А Диме, напротив, хотелось шума, суеты, сутолоки. Так ему легче было бы отвлечься от своих мыслей о Люсеньке.